Наш журнал

Еще несколько десятилетий назад литература имела огромное влияние на людей. Писатели обладали нерушимым авторитетом, а власти, дабы заткнуть им рот, отправляли в эмиграцию. Одним словом, литература непосредственным образом принимала участие в общественно-политическом процессе. Что мы видим сегодня? Безусловно, современные талантливые писатели в нашей стране есть, однако их мало кто обсуждает, мало кто знает. Литература уже не может влиять на умы человечества, она превратилась в элитарное искусство, она заставляет авторов вариться в собственном соку. Что стало причиной столь радикальных изменений?

Дмитрий НовиковПисатель

На мой взгляд, сегодняшняя достаточно печальная ситуация возникла в первую очередь из-за коммерциализации литературы. То есть первый из трех основных участников литературного процесса – государство – пустило все в свободное плавание. Писатели – второй участник – попытались подстроиться под новые условия, быстро поняв, что самые коммерческие темы – секс, наркотики, рок-н-ролл (условно). Третий – читатели – быстро отреагировал на все это безобразие потерей интереса к чтению вообще. Недавно разговаривал с одним из знакомых, тот признался, что вообще боится теперь заходить в книжные магазины – с каждой полки, говорит, на тебя готовы наброситься монстры под яркими обложками. Вспомогательные участники процесса – книгоиздатели, рухнув в тиражах, попытались возместить это обилием наименований, невзирая на качество. Книгораспространение при подобной системе начало умирать. Поэтому весьма скомканно прошел и год литературы. У нас в Карелии на открытие его даже не пригласили писателей. Зачем они? Все давно написано, и чиновникам просто нужно переставлять приоритеты. Так и появилось важнейшее мероприятие года литературы, предложенное нашим Министерством культуры – Бал литературных персонажей. «Раздали маски кроликов, слонов и алкоголиков. Устроили все это в зоосаде». Не знаю, состоялось ли оно, но я хотел бы посмотреть на какого-нибудь министра в маске Пьера Безухова или Наташи Ростовой.

Очень важно сейчас преодолеть взаимное недоверие между писателями и читателями. Первым – покинуть свои башни из слоновой кости, перестать брезгливо надувать губы и не пытаться проскользнуть сухими среди потных. Читателям – дать нам еще один шанс показать, что у нас в стране существует много важных, интересных, непроговоренных тем. Государству – решить, наконец, является ли русская литература и культура в целом средством собирания и удержания русских земель.

Посреди всей этой печали мне видятся и отрадные признаки. Все больше появляется сильных региональных авторов. Москва – она, конечно, чудесна, но трудно представить, чтобы тот же Фолкнер изо всех сил стремился в Вашингтон. Наша земля, наша почва, наш замечательный, умный и талантливый народ должны снова стать кровью и смыслом для астеничной и нервозной пишущей братии. Остальное приложится.

Игорь СахновскийПисатель

«Варятся в собственном соку» – так оно и есть. Вы, наверно, заметили, как сейчас громко звучат тезисы о том, что «Россия не Европа», что мы такие «отдельные», неповторимые и самые духовные. Этой песне с гордостью и удовольствием подпевают современные российские авторы – если не самые лучшие, то уж точно самые активные в литературном процессе. Их почему-то привлекает такой междусобойчик, по сути, культурный провинциализм. А читателя, как выяснилось, он привлекает мало. Читателю (и российскому, и зарубежному) ближе, например, Достоевский, который настаивал не на «отдельности», а на «всемирной отзывчивости» русской литературы. Мне знакомы эти жалобы со стороны пишущих, часто публикуемых и награждаемых – жалобы на читательское равнодушие. Хочется сказать: ребята, если вы так настаиваете на своей духовности, то хотя бы не путайте духовность с кухонной духовкой и с чуланной духотой.

Андрей РубановПисатель

Ответ совсем простой: в Советском Союзе литература частично заменяла гражданам отсутствующую индустрию развлечений. Как только появилось развлекательное телевидение и кино, интерес к чтению тут же массово упал. Это соответствует общемировой тенденции. Умная, высокая литература во все времена и во всех странах выходила микроскопическими тиражами. Никакого влияния на общественную и политическую жизнь писатель в буржуазном мире не имел и не имеет. Политикой занимаются профессиональные политиканы, общественной жизнью занимается церковь и профсоюзы, а писатель – пишет. В свободное время – преподает в университете. Таково его место при капитализме. А как было в СССР – лучше не вспоминать. Было в сотни раз меньше всего: книг, фильмов, популярной музыки, люди сидели на голодном интеллектуальном пайке и готовы были зачислить в великие мыслители каждого посредственного беллетриста. Разумеется, вся общественно-политическая жизнь в той стране происходила на кухнях. Извлеченная из-под стола самиздатовская распечатка Платонова была самым убойным аргументом и свидетельством приобщения к тайному знанию. Сейчас о той системе лучше не вспоминать, она была вся насквозь нездоровая, основанная на всеобщей нехватке интеллектуального и развлекательного продукта.

Всеволод БенигсенПисатель

На самом деле ситуация с литературой не такая печальная. Есть целые виды искусства, которым повезло гораздо меньше. Живопись, к примеру, вообще умерла. Ее заменили акционизм и инсталляции. Фотография пала жертвой технического прогресса. Растворилась в «цифре», стала прикладной, превратилась в приложение в смартфоне. Поэзия тоже свое отжила (именно поэтому в разговоре о литературе я бы ее исключил, оставив только художественную прозу). Речь, конечно, не о том, что нет живописцев, поэтов или фотографов. Есть. И, наверное, даже талантливые. Но этим видам искусства некуда двигаться: поиск новых форм и жанров завершился, влияние на умы мизерное, остались отдельные подвижники и чрезвычайно узкий круг ценителей. Что-то сродни академической музыке. Пишут симфонии и оратории? Ну, пишут, конечно. Консерватория-то, чай, работает. Есть ли имена на слуху? Да нет. Может ли симфония вызвать общественный резонанс? Не могу себе представить (хотя вот Арво Пярт систематически посвящает свои работы то Политковской, то Ходорковскому, но все это вызывает жалкую рябь в новостной ленте и нулевой интерес к самим произведениям). Что же касается литературы, то она как раз худо-бедно подбрасывает дровишек в огонь общественных дискуссий, и кое-какие имена все же на слуху (Прилепин, Улицкая, Быков, Толстая). Другой вопрос, что ее некогда могущественный статус духовного (и тем более политического) ориентира потерян. Насколько безнадежно? Думаю, навсегда. В любом случае я бы рассматривал эту потерю в свете общемировой и российской тенденций.